Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.53. Продолжение предыдущего + Тихвин
В предыдущем рассказе я вкратце поведал о своих отношениях с начальником и коллегами по конструкторскому отделу. Не лучше складывались отношения с Котиным и Николаем Сергеевичем Поповым, назначенным вместо Котина главным конструктором Ленинградского ОКБТ.
Попов был выдвиженцем Котина, и став его приемником, оказался в довольно неприятной ситуации. С одной стороны он – начальник и главный конструктор крупнейшего танкового КБ, в подчинении которого более 3000 человек, цеха, опытные базы, полигоны под Ленинградом и в Тихвине.
С другой стороны – надо как-то «отдавать дань» Котину, который вытащил его « из грязи в князи».
Котин же став заместителем министра, каких только в Москве было более сотни, потерял всё: «лицо», владения и армию. «Выдающимся» он себя оставил в прошлом, а в настоящем оказался одним из пяти заместителей нашего Министра.
Если у главного конструктора отсутствует прямой начальник, то у замминистра их много – первый Зам, Министр, ВПК, ЦК и Совмин, которые особенно не церемонятся.
Это был непоправимый и трагический поступок!
Перестроиться он не мог и по привычке пытался командовать. Причём командовать теми, которые ему не подчинялись, в том числе главными конструкторами отраслевых КБ.
Это естественно никому не нравилось, в том числе и Попову. Сперва он как-то «реагировал», но через полгода сократил контакты с Котиным до минимума, а его «советы» стал попросту игнорировать.
Прелестнейшая ситуация – я между двух огней, да, куда там огней – вулканов. У обоих характеры – ой-ё-ёй!
Особенно настойчиво Котин стал давить на Попова и меня, когда «осёкся» с Харьковским КБ и получил инсульт (об этом как-нибудь позже). Чуть поправив здоровье, он активно стал вмешиваться в ленинградские работы, требуя у Попова ввода неприемлемых конструктивных решений в будущий танк Т-80, и остальную технику.
А так как я был с одной стороны куратором Попова ( т.е. должен был защищать его интересы), а с другой стороны подчинялся Котину, то со мною он обращался круто:
- Я тебе поручаю заставить Попова сделать…., если он в течение трёх дней не позвонит, что принял мои предложения – выгоню тебя к чёртовой матери!.
Когда первый раз он выдал мне такое «поручение», я понял, что Москва его не изменила. Он остался Котиным, и исправить могла его только……
Однако, мне везло - свидания с «чёртовой матерью» постоянно откладывались по причине инсультов, которые очень досаждали Жозефу Яковлевичу. Их у него за три с половиной года работы в должности заместителя министра было аж четыре. Четвёртый оказался самым результативным, поэтому ему пришлось уйти на пенсию. Я остался один на один с Поповым, и с ним предстояло «сотрудничать» ещё целых 28 лет.
А пока же с помощью Макаренко я освободил своих коллег по отделу почти от всех опытно-конструкторских работ, которые портили им жизнь.
Войдя в азарт от передачи мне своих работ, они не просчитали возможные результаты этого деяния. А зря, так как по объёму выполняемых работ стали не соответствовать своим должностям главных специалистов, я же, осчастливленный их «подарками», стал олицетворять целый отдел.
Конечно пришлось не сладко. Присовокупив к штатному грузу довесочки, выполняемые двумя Харьковскими КБ, Омским КБТМ, и частично ленинградским ВНИИтрансмашем - «пахал, как проклятый», но всё же вспахал эту целину.
Как это мне удалось? Секрет прост. Чтобы в короткие сроки выполнить самую трудную работу – надо быть … лентяем, т.е. не растягивать удовольствие от выполнения этой работы . Надо, не откладывая ничего на апосля, как можно быстрее и качественнее её завершить, чтобы выкроить время для собственных надобностей - «побалдеть». Балдёж – это очень ёмкое слово!
Трудности со временем забываются или вспоминаются, как хохмы, а светлые и «прикольные» моменты надолго остаются в памяти, которая и называется прожитой жизнью. Старики обычно ноют, что жизнь пролетела быстро, ещё совсем недавно были молодыми, и тут бац – «вторая смена». Они не правы. Это не «бац», а старческий склероз или однообразно прожитая жизнь - монотонная, без резких поворотов, взрывов, борьбы и прочего. Однообразность нивелирует жизнь, и она сокращается в памяти, как шагреневая кожа. Мне лично жалко таких людей. Им дали жизнь - огромный чистый лист , на котором можно было написать интереснейший роман или сагу, а они его измазали одной серой краской и скомкали.
А вообще-то меня опять «занесло»! Я же хотел рассказать совсем о другом!
О том, как однажды – в сентябре, мне удалось выкроить время на отпуск. И я, «озверевший» от Москвы, от пропитанной выхлопными газами улицы Горького, где располагалось наше министерство, и от бесчисленного числа людей, с которыми приходилось контактировать, обратился с просьбой к очень хорошему своему товарищу Владимиру Ивановичу Миронову – заместителю главного конструктора ОКБТ. Просьба заключалась в одном – подыскать мне наиболее безлюдное место для отдыха где-нибудь недалеко от Ленинграда. Он предложил пустующий в то время полигон под Тихвином – место тихое, всего три домика, банька у небольшого озерца, кругом лес, болота, клюква, грибы, волки, кабаны, рыба, короче всё, что надо. Мало того, он готов был туда отправить своего шофёра Романа, давно просившегося в отпуск. С Ромой, отличным парнем и специалистом на все руки, я был знаком, так что без колебаний согласился.
Этот полигон я великолепно знал, хотя ни разу там не был. Дело в том, что мне пришлось «выколачивать» в Совмине РСФСР территорию для этого полигона. Выбил ширину полигона – 30 км, а вот длину мне сократили – вместо 78 дали только 74 км. Драчка шла за какие-то 4 км, но какие! По этим километрам протекает река Паша, и через неё из Ладожского озера идёт на нерест лосось! Ширина реки в этом месте не превышала 20 метров!
Начальник управления в Совмине это знал, и как я не изворачивался, уговорить его не удалось. Пришлось моим подшефным ездить на свидание с этой рыбкой за 100 км от полигона на Пашозеро, а это не «Пашкины» 20 метров! Ширина озера около километра и длина девять с гаком – попробуй здесь найти рыбку, вспотеешь.
Итак, в начале сентября я с будущей супругой Наташей прибыл в Ленинград, а через пару дней мы уже осваивали двухкомнатный уютный домик в центре полигона. Место, где располагались домики называлось Валюшка. Вокруг ни души, Тихвин в 30 км.
Кроме нас на полигоне находились ещё два человека – Роман с машиной типа «козёл» и комендант Лёша.
Лёша, по национальности был вебс ( вебсов до 1917 года называли «чудью»). Это был немногословный, кристально порядочный, исполнителный и дружелюбный человек.
Совершенно непьющий, некурящий и к тому же великолепный охотник.
В первый же день нашего пребывания состоялось совещание местного населения, председательствовал Рома. Нашей паре было приказано отдыхать, коменданту Лёше дважды в день топить баню и готовить пищу, а на себя он взвалил обязанности по бесплатной добыче разнообразных продуктов и организации досуга отдыхающих. Закрыв совещание и оседлав своего «козла», он тут же укатил в Тихвин. А ближе к вечеру у нас появился арбуз, окорок, сыр, хлеб, спиртное, овощи, и всё остальное. На мой вопрос, как ему удалось всё это приобрести, ответил кратко: «Познакомился с директоршей продмага, помог ей кое-что и кое-куда привезти-отвезти, заскочил на Тихвинский завод – и все дела».
Вечером мы отметили начало отпуска, а на следующий день стали жить по Ромкиной программе. Завтракали, затем бродили по лесу, полям, собирали ягоды и грибы.
После прогулки забирались в натопленную Лёшей баню и парились. Затем обедали, гуляли, опять парились, ужинали, парились и ложились спать.
Раз в неделю нас навещало руководство Тихвинского завода с жёнами. Выгружали бочку с пивом, ящик со спиртным и, начинался культурный отдых с периодическим посещением парилки. Вечером они возвращалось в Тихвин, а недопитой бочки с пивом и невыпитых бутылок нам хватало на неделю – до следующего их приезда опять же с бочкой и ящиком.
Район полигона – форменный заповедник площадью около 2000 кв.км.
Пересечённая местность, ручьи, речки, озёра, великолепные леса, полные нетронутых ягодников и грибных «зарослей». Да, зарослей – я не шучу. За неделю пребывания в Валюшке мы так распустились, что в 100 метрах от дома собирали грибы, разъезжая на «козле». Грибы мы не искали, а собирали. За полчаса целевого сбора грибов вчетвером набивали доверху два мешка отличными подосиновиками и белыми.
Охамели до того, что подберёзовики перестали считать за грибы. Собранные грибы при помощи одинадцати компактных электронагревателей за ночь превращались в сухие. Целевой сбор в два мешка – это была ежедневная утренняя физзарядка. В результате нашей физкультуры все, кто нас посещал на протяжении отпуска были обеспечены связками сухих грибов. Мало того, руководство Тихвинского завода снабдило нас 40-литровыми бочёночками для засолки, и нам ничего не оставалось, как их исполльзовать по назначению.
В полукилометре от домиков располагались два клюквенных поля и одно особонасыщенное клюквой болото.
Что я не придумывал, как не старался, но преодолеть топкий подход к нему мне так и не удалось. Как-то утром я заметил, что недалеко от нашего домика проходят какие-то незнакомые люди с огромными корзинами за спиной, человек пять. Направлялись они явно к клюквенному болоту. Стараясь остаться незамеченным, я пошёл за ними, чтобы узнать, где и как они преодолевают топкую часть болота. Однако, фокус не удался. Как не старался соблюдать дистанцию и передвигаться бесшумно, они почувствовали слежку, и подойдя к болоту, остановились и сели на землю. Причём вставать явно совсем не собирались, пока я не отойду на приличное расстояние. Пришлось это сделать.
Выдержав паузу, я подобрался к месту их привала, но… они уже шагали вдалеке по болоту, не оставив ни единого следа на топкой его части. Пришлось сдаться и прекратить слежку, тем более, что в нашу размеренную жизнь вмешались .. бобры!
|