Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)

9.10. Фокусники поневоле

2 сентября 1959 года - правительственный показ бронетанковой техники на полигоне в подмосковной Кубинке.

За несколько месяцев до этого показа волею судеб мы два выпускника Военмеха из группы Е-509 Мироненко Ю.М. и Саврей В.С. стали «соучастниками» создания нового танка - объект 282.

А сейчас я и Володя Саврей в составе небольшой группы работников Ленинградского «Кировского завода»: директора завода И.С.Исаева, главного конструктора Ж.Я.Котина, вед.инженера объекта Н.Ф.Шашмурина, нач. опытной базы Г.Т.Кабацкого, инженера В. Тимофеева и ещё нескольких человек прибыли на Кубинку с двумя опытными образцами новых танков - объектами 282 и 277.

Надо сказать, что я одновременно участвовал в разработке обоих танков, но на показе был задействован только для демонстрации об.282. Коротко о нём. Это был образец безбашенного танка ( высота 180см). вооружённого двумя лёгкими безоткатными короткоствольными орудиями для стрельбы 152 мм активно-реактивными снарядами.

Орудия в походном положении располагались в специальных отсеках в правой и в левой части корпуса танка и прикрывались сверху броневыми крышками. Для производства выстрелов крышки открывались и орудия выдвигались наружу. Заряжание производилось внутри танка механизмом барабанного типа с дульной части орудия.

Надо сказать, что вся техника представляемая для показа, в обязательном порядке по прибытии на полигон должна была быть вымыта и покрашена. Представители промышленности непонятно по каким причинам к этим работам не допускались. Приехал, сдал танк полигону и получил его вымытым и покрашенным. Далее тебя допускают к нему только с разрешения полигонного руководства под «присмотром» специально назначенного офицера. К нашему счастью этим офицерам всё было до «лампочки». И пока мы возились со своей техникой они занимались своими делами, т.е. в основном отсутствовали.

31 августа 1959 года мы получаем вымытую и покрашенную машину. Вы не представляете какой у нас был душевный подъём. Ещё полтора года назад мы были обычными студентами, а сейчас нам в числе немногих доверено представлять промышленность на правительственном показе. Обалдеть! Включаем аппаратуру и …немедленно всё выключаем. Машина наполняется характерным запахом подгоревшей изоляции проводов. Что-то внутри ещё потрескивает, но вскоре кроме противного запаха и чувства, что мы уже не избранники, а погорельцы, ничего не остаётся. Надо отдать должное – паникёрами мы никогда не были, поэтому соответственно «охарактеризовав» возникшую ситуацию, спокойно, не суетясь, стали выяснять причину случившегося.

Дело в том, что аппаратурные коробки и блоки имели сварные корпуса и были пыле-влаго незащищенными. Солдаты, которым был доверен единственный опытный образец нового танка, проявив инициативу, а может быть, исполняя «волю» наших конкурентов, открыли люки и прошлись пожарным брандспойтом по боевому отделению. «Помыли» аппаратуру и всё , что было внутри, а потом занялась своим делом, т.е. мытьём снаружи и покраской.

В этом не трудно было разобраться, внутри блоков вода не успела высохнуть. Волей-неволей пришлось на некоторое время заняться «самокритикой» - солдаты солдатами, а мы два козла не удосужились, как следует осмотреть аппаратуру!

В процессе самокритики родилась единственно приемлемая мысль, хоть как-то изобразить работоспособность наших приводов наведения и управления, а также хотя бы стрельнуть в сторону цели. В связи с выходом из строя вращающегося контактного устройства полностью обесточилась связь электроблоков боевого отделения, где сидел наводчик Саврей, с частью аппаратуры, расположенной в коропусе танка в районе механика водителя. Поэтому мы решили соединить их навесными проводами напрямую. При этом автоматика и следящий привод были заменены на орально-ручное управление. Саврей должен был, перекрикивая рёв танкового двигателя прокричать мне, что он хочет поднять, например, правое орудие – я же должен соединить концы соответствующих двух проводов, одного, идущего «от Саврея», с другим, выведенным из коробки, находящийся в районе водителя. Поворачивать пушки он мог без моей помощи, горизонтальные приводы работали. Точно таким же методом поднималась левая пушка. Единственное, что мы никак не могли обеспечить, это наведение стволов по вертикали – электроника вышла полностью из строя. Единственный выход из положения, это заранее установить определённый и фиксированный угол возвышения и угол вертикального наведения.

Стрелять нам было разрешено с места на дальность 2 км, поэтому по горизонтали Саврей мог работающим приводом навести пушку на цель, а вот какой задать и зафиксировать угол возвышения, чтобы хоть как-то изобразить прицельную стрельбу,это вопрос… Мало того механизм заряжания напрочь отказался работать, поэтому надо заранее вручную зарядить обе пушки и опустить их заряженные вниз. Ну, а заставят сделать третий выстрел…- дохлый вариант!

Нам единственное в чём повезло – это в том, что мы прихватили с собой принципиальные электросхемы всей нашей «кибернетики» и электрооборудования – гении, другого слова трудно подобрать.

Был, конечно, ещё альтернативный вариант – устроить скандал, обвинить полигон в халатности или преднамеренности и т.д. и т.п., но это привело бы к снятию машины с показа и к долговременным вдребезги испорченным отношениям с Минобороны – овчинка не стоила выделки. Делать нечего, пришлось обо всём доложить Николаю Фёдоровичу Шашмурину. Отдать ему должное, он никогда не отрывался от земли, в смысле не витал в облаках, поэтому сказал: « Всё понял, иду докладывать Котину». Через час он пришёл и рассказал, что доложил наши варианты Котину и Исаеву. Ими принят к реализации первый вариант, но они обо всём, что произошло будут «не в курсе». Действуйте, мол, по своему усмотрению, ответственный – Шашмурин. И мы стали действовать. Про колдовство с блоками и элементной базой, а также о процедуре перепайки и вывода нужных проводов из коробок и блоков, рассказывать не имеет смысла.

Главное, что ко второй половине 1 сентября всё было закончено и мы приступили к репетициям показа будущего «фокуса». Фокус отрепетированный «до звона» был необходим на случай, если кто-нибудь из высочайшего руководства захочет, чтобы ему продемонстрировали, как выдвигаются орудия, как поворачиваются и т.д. К вечеру 1 сентября круг «заговорщиков» расширился. Кроме меня, Володи и Шашмурина к нам присоединились Кабацкий с Тимофеевым, которые предложили «фокус» с третьим выстрелом, а если «повезёт», то может быть и с четвёртым…

Наступает 2 сентября – показ! Мы занимаем свои места. Володя в поворотной части, я на месте водителя. Раскладываю на коленях необходимые провода с прикреплёнными к ним бирочками, чтобы не перепутать. Ловкость рук – залог успеха, я же релейная коробка. Наш танк стоит на бетонной полосе, перпендикулярной правительственной трибуне, метрах в 70 от неё. В 15 метрах от танка густые кусты высотою около 2-х метров.

Первая часть показа – это осмотр представленной техники и доклады главных конструкторов. Высокопоставленные лица пешком проходят вдоль шеренги танков, выслушивают доклады и, если им очень надо, взбираются на танки, а иногда даже залезают внутрь. Вот и дошла очередь до нас. Далее я буду рассказывать только о том, что я видел, слышал и чувствовал, прибавив к этому то, что мне потом кратко рассказал Саврей. Сижу с открытым люком, голова на половину торчит из него. Впереди стрельбовое поле длинною около 3-х км. Двигатель выключен. Где-то сбоку слышны голоса – это видимо наши докладывают, слов не разобрать. Как чётки перебираю провода. Нам повезло – двигатель заводить не надо, т.к. танк подключили к специальной колонке и электропитание получаем от неё. Волнует вопрос, услышу ли я команды Володьки, если он включит электрику и гидравлику… Поднимаю голову и невольно вздрагиваю – в двух метрах стоят директор И.С. Исаев и Ж.Я. Котин и в упор смотрят на меня. За спиною слышится голос Володи Саврея, который с кем-то здоровается и что-то ещё говорит. Видимо разговор происходит снаружи танка. Проходит несколько секунд и Вовка выстреливает слова: «Юрка приготовься, у нас гости, Дмитрий Фёдорович», после чего включается аппаратура и слышен неразборчивый диалог двух человек. Напряжённо прислушиваясь к разговору Саврея с Устиновым, и неразбирая ни одного слова, мысленно умоляю Вовку, чтобы он говорил громче. Пот из под шлемофона застилает глаза, а руки на проводах. Смотрю вперёд. Исаев и Котин подошли практически вплотную к танку и смотрят в упор на меня. Переживают. Вдруг за спиною раздаётся довольно разборчивый голос Саврея: « Дмитрий Фёдорович, чтобы поднять правую пушку надо нажать эту кнопку. Нажимайте!». Я про себя считаю до трёх и последовательно соединяю нужные провода. Раздаются звуки открываемой крыши правого отсека и выдвигаемого наружу орудия, затем лязг, означающий, что пушка зафиксировалась в верхнем положении. Фууу ! Сработало.

Опять неразборчивая речь! Котин и Исаев быстро уходят вправо и исчезают из поля зрения. Аппаратура выключается и голос Володи: « Всё, отстрелялись, они уходят к следующему танку, можешь вылезать». Вылезаю, встречаемся с Вовкой, жмём руки. Пронесло!

Спрашиваю его:
- Как прошла встреча с Устиновым?
- Нормально.
- Замечания были?
- Ему не понравился наш кнопочно-лампочный иконостас, действительно нагородили кнопочек, тумблерочков и разноцветных лампочек. Я ему сказал, что это макетный образец. На промышленном образце останется два-три тумблера и столько же лампочек. Всё причешем как надо. Он остался доволен. А вот если будет команда стрелять, тут нам придётся туго.

И команда пришла – «готовьтесь к стрелбе, стреляете пятыми, ваш позывной «Лопушок-12», на всё про всё у вас час». Готовимся. Выдвинули наверх оба орудия, зарядили их вручную,т.е. засунули в стволы по снаряду и дослали их до упора специально украденным на полигоне черенком от лопаты. Осуществили заготовку «фокуса» Кабацкого-Тимофеева, спрятав в кустах в 15 метрах от танка два снаряда на случай, если скомандуют сделать третий , а может быть и четвёртый выстрел. После чего приняли решение освободить меня от должности водителя, т.к. обе пушки наверху, заряжены и провода замыкать смысла нет. Моё место занял штатный водитель на случай, если будет команда проехаться мимо трибуны, или немедленно убраться к чертовой матери с правительственного показа. В машине остаются два человека - В.Саврей и водитель Павел Баров.

Небольшое лирическое отступление. Перед показом всем участникам было предложено одеть комбинезоны. Нам с Володей достался один на двоих. Он, как командир и наводчик тут же присвоил себе синюю курточку, оставшись в своих штанах. Я же напялил на свои брюки синие штаны от комбинизона. Так, что Володька красовался из люка в синем, а у меня из водительского люка торчала только физиономия. Получив отставку, я снял синие штаны и отправился к правительственной трибуне наблюдать, как Вова будет «прицельно поражать цели». Да совсем забыл рассказать об угле возвышения, зафиксированым на орудиях. Мысль подал я в узком кругу Шашмурина, Кабацкого, Саврея и Тимофеева.

« Мужики, давайте вспомним, какой хотя бы приблизительно был угол возвышения, когда мы стреляли под Ленинградом на эту же дальность, а?» Саврей сразу же отвалился, т.к. будучи наводчиком сидел внутри танка, и соответственно орудие не видел. Сцепились Кабацкий с Тимофеевым. Победил Кабацкий (скорее всего по должности) – он же был начальником опытно-экспериментальной базы. Поднеся левую руку к лицу, и отодвигая на разные углы указательный палец от среднего, объявил – 30 градусов. Все согласились. Угол возвышения был зафиксирован.

Продолжаю. Устроившись на каком-то пне около правительственной трибуны с замиранием сердца жду выстрела из нашего 282-го. Вова пошевелил правое орудие по горизонту, пауза, и выстрел пошёл. Обалдеть, снаряд не долетел до цели какие-то метры. Если бы у Володьки была возможность чуть подкорректировать уголок, он бы следующим выстрелом наверняка влепил бы в щит, но у нас же все зафиксировано. Даётся команда на второй выстрел – тот же эффект. Даётся команда на третий выстрел. Пауза. И вдруг из кустов выскакивает мужичок в синем комбинезоне с чем- то под мышкой и с палкой в другой руке. Он подбегает к танку, влезает на него и что-то там делает ( от трибуны до мужика 70 метров). На трибуне переполох, больше всех «возмущаются» представители «Кировского завода». А мужичок, сделав своё дело, спрыгивет с танка и… попадает в лапы охраны, которая по приказу с трибуны бросилась к нарушителю. Нарушитель – это Вова Тимофеев, он зарядил одно из орудий. Его оттаскивают за пределы видимости, а по громкой трансляции объявляется: « Объекту 282 стрельбу прекратить. Экипажу покинуть машину». На этом торжественная часть для 282-го кончилась.

Когда же кончился показ в целом, все кроме Вовы Тимофеева были приглашены на торжественный обед в огромную белую палатку, где нас обслуживали и кормили работники ресторана «Метрополь».

После обеда, когда высокопоставленные лица во главе с Министром обороны СССР А.А. Гречко уехали, Тимофеев был взят на поруки.

P.S. По результатам показа работы на объекте 282 были прекращены и его отвезли на базу в Горелово. Через четыре года уже будучи достаточно ответственным лицом в отделе испытаний, я обнаружил его в полусгнившем сарае. С большим трудом завели двигатель и перебазировали в металлический бокс. Там старика приварили гусеницами к металлическому полу, закрыли бокс и опломбировали, чтобы туда никто не совался. Пломба – это табу! Будучи уже работником Миноборонпрома СССР я вспомнил о нём и попросил бывших своих подчинённых посмотреть жив ли он. Оказалось жив курилка! Табу сработало!

Затем он был передан в танковый музей на Кубинке, так что при желании его можно посмотреть в разделе тяжёлых танков.