Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.97 «Правила игры»
В нашем министерстве, как и во всех более или менее «приличных» организациях Советского Союза достаточно серьёзно велась политико-воспитательная работа с местным населением, т.е. с нами. Раз в месяц приглашались хорошо информированные товарищи, которые интересно и достаточно откровенно рассказывали нюансы международной и внутренней обстановки, при этом актовый зал на 500 человек заполнялся полностью - достаточно было только повесить объявление. Партком министерства интеллигентно следил за нашим идейным просвещением. А мы, понимая важность этого, раз или два раза в месяц из уважения к нему добровольно собирались после работы в плановом отделе. Там начальник этого отдела В.В. Деркач наполнял нас новыми знаниями. При этом со стороны парткома никакого силового давления не применялось. Надо – значит надо. В принципе на эту учёбу можно было бы и не ходить, если, конечно, хватало фантазии придумать серьёзный предлог. Но определённую меру надо было знать, т.е. не увлекаться. Продолжалась учёба не более часа.
Деркач, как и положено, состоял в партии, звезд с неба не хватал, был скромен и полностью лишен ораторских способностей. В соответствии с установленным порядком, мы должны были слушать, как он своими словами пересказывал очередную речь главы государства на очередном пленуме или съезде, или просто так… Деркач так нудно и сбивчиво пытался донести до нас глубокие мысли генерального секретаря, что некоторые откровенно спали. Оратор же, понимая, что он не Марк Туллий Цицерон, не обижался и не обращал на это внимание.
Всё бы так и катилось своим чередом, если бы мой коллега из отдела двигателей не прокололся. Кто-то из парткома нечаянно заглянул в журнал посещений школы Деркача и обнаружил, что Олег Пыжонков в прошлом году был только раз на учёбе, а по прошествии четырёх месяцев этого года – ни разу. В строчке Мироненко галочек посещения тоже оказалось не густо. Для начала в партком был вызван Пыжонков. На мой вопрос, как с ним там обошлись, Олег ответил: «Понесли по кочкам. Я всё чистосердечно признал. Покаялся. Дал клятву, что такого больше не повторится. Они пожурили и простили».
В отличие от Олега, у меня с представителями Партии и на заводе и в Министерстве всегда были нормальные отношения. И они и я (беспартийный) занимались общим делом – работали на государство каждый в меру своих сил и способностей. При этом лозунг «Jedem das Seine» соблюдался неукоснительно. В основном большинство из них были порядочные и трудолюбивые люди. А откровенных и тем более скрытых сволочей – везде хватает. Так что в Партком меня решили не вызывать, но нашему парторгу посоветовали со мною поговорить. Разговор состоялся. Я откровенно поведал ему, что никакого толка от лекций Деркача не вижу, привык все познавать из первоисточников, а свежая газета «Правда» всегда лежит на моём столе. Далее, как всегда, сдуру выдал: «Чем слушать блеянье Деркача лучше пойти учиться в Университет марксизма –ленинизма, там наверняка чего-нибудь новенькое можно узнать, да и отдохнуть от нашего Цицерона…» Он мою мысль одобрил.
Через пару недель меня вызывают в партком, благославляют и вручают направление на учёбу в Университет марксизма-ленинизма Московского горкома КПСС для получения высшего политического образования в системе партийной учёбы. Во как!
Весть о том, что Мироненко окончательно спятил, мгновенно облетела окрестности комнаты № 429 и даже проникла в соседние главные управления. Посыпались телефонные звонки с «поздравлениями», а наиболее рьяные фанаты поодиночке и группами повалили в мою резиденцию… Это чем-то напоминало ситуацию с Ксюшей Собчак, когда она ударилась в политику, сделав вид, что завязала с пьянкой и развратом. В отличие от неё я честно выдал истиную причину своего перерождения, и тут же часть фанатов последовала моему примеру. Была же явная выгода - ведь получение «высшего политического» даёт право не задерживаться после 18.00 на работе, т.к. надо бежать на партийную учёбу. Кроме того, его получение даёт в будущем право не посещать лекции Деркача и его «коллег». Да и диплом о втором «высшем образовании» не помешает…
В нашем Главке моему примеру последовал только один человек - Людмила Сафьян. Когда, наконец, моё сознание, затуманенное всем происшедшим, пришло в норму, встал вопрос о выборе факультета.
Я выбрал, как мне показалось, самый лёгкий – факультет марксистско-ленинской эстетики. Там не надо было изучать историю КПСС, политэкономию, научный коммунизм, партийное и советское строительство, основы советского законодательства и др…
На « эстетике» принудительным ассортиментом были только «философия» и «экономическая политика КПСС». Надо сказать, что я так и не «врубился» в словосочетание – марксистско-ленинская эстетика, но вроде бы это называлось НАУКОЙ «об особом, присущем только человеку способе деятельности — творчестве по законам красоты». То есть все великие художники, к которым я в 6-летнем возрасте себя причислил (см. 9.72), архитекторы, скульпторы и др. от Фидия и Поликлета, Леонардо и Брюллова до Малевича с Церетелли, в своё время, видимо, учились на этом же факультете по рекомендациям тогдашних парткомов и партбюро.
Ну, хватит лирики – перехожу к учёбе!
Первым делом, чтобы одиноко не торчать в куче незнакомых людей, я переманил Люду Сафьян на свой факультет. Как потом оказалось – это было гениальное решение. Она была членом парткома Министерства и из тех, кто не задумываясь пошел бы с гранатой на вражеский танк. То есть решительности и дурости у неё было не меньше, чем у меня, и в связке это возводилось в квадрат.
Итак, 1 октября 1974 года! Не знаю, что из себя представлял Университет в целом, но Факультет эстетики расположился в обычной школе и в обычном классе. Группа, в которую мы попали состояла из 20 человек, в том числе 18 учительниц младших классов, 17-ти из них было года по 23. Вид у них был перепуганный, видимо, ещё давила остаточная деформация от учёбы в институте, а тут – УНИВЕРСИТЕТ МАРКСИЗМА…, - слово-то какое жуткое… Восемнадцатой было за тридцать. Внешность - типичная для учительниц средних классов, т.е. вода, огонь и фановые трубы для неё пройденный этап, короче – нашего поля ягодка.
Поначалу всё шло тихо и гладко. Лекции по философии нам читал профессор и доктор… эх, забыл фамилию, но читал он очень интересно. Продиктовав нам список «произведений», которые рекомендуется прочесть и, обозначив основной вектор марксистско-ленинской философии, Доктор с юмором рассказывал нам о деятельности философов от царя Гороха до наших дней. После чего, в конце каждой лекции, уже серьёзным тоном просил законспектировать «краткие выводы». Выводы действительно были краткими и укладывались в несколько строчек – как у И.В.Сталина в «Кратком курсе истории ВКП(б)».
Всё бы хорошо, но семинары по «философии» нам были устроены по всему курсу, как зачёты перед экзаменом. И проводила их кандидат этих наук – вылитая старуха Шапокляк. На первом семинаре кое-как выжили только мы, остальные были форменным образом уничтожены. Выручила нас «моя система». Я вполне сознательно дал возможность «клиенту созреть». Клиентом в данном случае выступала Шапокляк, а «зрелостью» была черта, к которой её подводили своим мычанием учительницы и, перейдя которую, она была готова разорвать нас всех на мелкие куски. Вот здесь-то - «на краю», я и принял огонь на себя. То есть поднял руку, встал и «творчески» раскрыл содержание «кратких выводов»… На фоне всеобщего провала это было подобно лучу света… Шапокляк одобрительно покачивала головой, а девчонки, до которых очередь не дошла, и которых я прикрыл, готовы были визжать от счастья. Когда же наступил предел моим творческом возможностям, пришлось резко остановиться и задать ей «очень мучивший меня вопрос» ( уже не помню какой) – но это был ход!
Короче, у неё появилась возможность бросить топор и с лобного места мгновенно перенестись на трибуну мавзолея. И надо отдать ей должное – она этим воспользовалась на 100%. В дальнейшем и до самых экзаменов семинары превратились в её лекции по «непонятным для нас вопросам», причём лучших слушателей в мире не существовало. Но в начале каждого семинара, бегло прочитав в учебнике 10-15 строчек и указав пальцем место, где она остановилась, Людмила бросалась в бой. Учебник передвигался ко мне, и я стремглав проглатывал следующие строки. Ухватив суть и получив тычок в спину, мне приходилось поднимать руку и просить разрешение «немножко дополнить» предыдущего оратора.
Так взаимно дополняя друг друга и «проясняя» у Шапокляк «трудные для понимания» вопросы, мы завоевали непререкаемый авторитет у учительниц младших классов и благосклонное отношение преподовательницы. Экзамены принимал лично Доктор. Отложив билеты в сторону, он поговорил с нами «за жизнь», поинтересовался как идут дела в школе, что нового в оборонке , а потом поставил мне и Люде по пятерке, а остальным «твёрдые» четвёрки.
Практически точно также мы общались с преподавателями других направлений и это устраивало обе стороны.
Было заметно, что наши учителя не очень-то были уверены в истиности преподаваемых ими предметов. Но для одних это было источником материального довольствия, а для других (т.е. для нас) - «суровой» необходимостью. В данном случае, честно соблюдая правила игры, каждая из сторон – выигрывала.
Итак, высшее образование по философии марксизма и истории эстетических учений – получено, впереди экономическая политика КПСС и всё, что связано с историей искуств. Вот здесь-то пришлось труднее. Трудность заключалась в генетической ограниченности тридцатилетних преподователей, их нарцисстизме и жажде «остепенится», хотя бы в кандидата. А неостепенённый гуманитарий, да ещё добывающий пропитание в преподавании политических или «эстетических» дисциплин – это нечто…, сравнимое только с современными правозащитниками типа Ковалёва и Алексеевой – «визгу много, а толку мало» (заимствовано). Этими словами директор «Кировского завода» В.И. Улыбин охарактеризовал своего подчинённого – главного конструктора Н.С.Попова на коллегии Миноборонпрома СССР.
При всей нашей гениальности договориться с ними о соблюдении паритета при игре в марксизм нам не удалось. Пришлось хоть кое-что познавать, а познанное конспектировать. Можно было бы и не высовываться из общей кучи, но возраст за 40 и министерская должность как-то не позволяли уподобляться 23-летней запуганной марксизмом девице, тем более, что уже чётко просматривалась лысина.
Что касается семинаров, то мы «сменяя и дополняя» друг друга ещё оставались отличниками, но на экзаменах…. Как не крути, на экзаменах действует основной принцип социализма – «От каждого — по способностям, каждому — по труду». Тем более, что экзаменовать нас должны были представители Московского Горкома КПСС.
Пришлось готовиться без «отрыва от производства», а «производство», как назло, заканчивалось не раньше 21.00 – 22.00. Оставалась только ночь… Опыт по подготовке и сдаче экзаменов у меня был богатейший – с 4-го класса по 10-ый в школе, плюс Академия связи и Военмех с учётом 20- кратной пересдачи экзамена по электротехнике и два курса в Институте Лесгафта, куда меня затащили приятели… Короче – около 200! Пришлось вгрызаться, как в былые времена. Имея копии билетов по всем экзаменам, я на каждом стандартном листе А4 (297 х 210) писал через копирку в двух экземплярах ответы на все три вопроса соответствующего билета. Дело в том, что у Людмилы что-то стряслось с сыном, и перед первым экзаменом пришлось улететь на Дальний Восток, где он проходил службу в войсках. Экземпляр ей пригодился. Первый же экз. я вручил перед экзаменом девицам, насмерть перепуганным экономической политикой КПСС…Это произвело фурор. Тут же выяснилось, что старшая из них могла читать по губам на расстоянии. И она тут же изобрела метод обеспечения взявших билет, нужными листиками с ответами на вопросы - достаточно было повернуть голову к чуть приоткрытой двери и прошептать губами номер билета… Сафьяновский же экземпляр был спрятан в классе и тоже использовался по назначению... Экзаменатор был человек солидный и не мелочный, поэтому не обратил внимание на то что учительницы отвечали на билеты, используя бумагу явно отличающуюся по цвету от той, которую он выдал для подготовки. Мало того он даже не задавал дополнительные вопросы. Группа экзамен сдала без проблем! А следующий – тем более. Приятно иметь дело с людьми, соблюдающими Правила Игры!
Надо сказать, что как я не старался вести себя скромно, но бдительные преподаватели всё же решив, что я местный пахан, прощали мне кое-какие пробелы в знаниях – в результате по всем экзаменам я получил пятёрки. Что касается дипломной работы, то в отличие от остальных, включая Сафьян, я выбрал из списка тем, которые нам предложил т.А.А.Нуйкин, абсолютно не «дежурную». «Дежурную» можно было «содрать» в любом партийном издании, включая «Блокнот агитатора», что показалось мне недостойным и позорным для круглого отличника.
Я выбрал – Гегеля !
Андрей Александрович вытаращил глаза:
- Юрий Михайлович, вы серьёзно или шутите?!». Пришлось признаться, что о Гегеле я ничего не знаю. Читал только высказывание Ленина о том, что не поняв Логики Гегеля, нельзя понять «Капитал» Маркса, поэтому-то никто из марксистов так его и не понял. Марксов «Капитал» мне ещё в Военмехе не понравился – сапоги, кафтаны, длинно, нудно и скучно. Вместо нескольких томов мог бы сочинить небольшую брошюрку. Или ему платили за строчки?
Моя откровенность ему понравилась.
Поначалу мне показалось, что я вляпался в Гегеля, но вчитавшись, его зауважал. В результате - наколупал рукопись на сотню страниц.
В ней, не кривя душой, честно изложил своё личное отношение к Гегелю.
Мне понравилась его объективность, смелость и порядочность, ведь надо учесть, что родился он во времена Екатерины Второй, а умер при Пушкине.
Для убедительности я попросил ленинградцев отпечатать и переплести моё творение. Начальник секретной части ОКБТ Е.Е.Зданчук зафигачил моё сочинение в красный переплёт и на титульной обложке крупными золотыми буквами сообщил, что это дипломная работа Ю.М.Мироненко, а руководитель А.А.Нуйкин. Аналогичный переплёт получила и Люда.
Но надо отдать должное – мой был раз в пять или шесть толще.
Наступил момент представления дипломных работ для последующей передачи на высочайший суд. Принимал работы Нуйкин. После того, как на столе образовалась кучка школьных тетрадочек, мы положили на них свои красные книжищи… Зрители были потрясены! Книжки пошли по рукам… Когда же они возвратились на стол, руководитель произнёс:
«Работы уже заслуживают высших оценок, а если их содержания будут хотя бы на 10% соответствовать форме, то они окажутся на выставке в Горкоме партии!». И действительно мой Гегель в ленинградской упаковке попал на выставку в Горком. Через несколько дней в том же Горкоме мне был вручён диплом с отличием, и тоже - красный. А фамилия руководителя, изваянная в золоте на обложке моей дипломной работы, вскоре в том же 1976 году появилась среди членов Союза советских писателей СССР, в Высшей школе ЦК КПСС, а затем засверкала в качестве секретаря Союза писателей Москвы.
Finita la comedia… Получив каждый своё, мы больше не встречались.
Быстро пронеслись 10 лет и началась горбачёвская «перестройка». Понятия «правила игры» перестали существовать, а вскоре с приходом Ельцына вообще - началась жизнь «по понятиям».
И если я, как большинство «технарей», остался верен присяге, данной мною в Кронштадте, то руководитель моей дипломной работы, как типичный представитель личностей «гуманитарно-творческого» направления, неожиданно возненавидел всё, что связано с Гегелем, Марксом, Горкомами, ЦК КПСС и вообще с СССР. Мало того, он в 1993 году подписал «Письмо 42-х», т.е. «интеллектуально» или заигравшись в демократию способствовал зверскому расстрелу Белого Дома из танков Т-80. Самое противное, что к созданию этих танков я и Людмила имели непосредственное отношение, что зафиксировано в авторских свидетельствах и в рассказе 9.67 «Между Устиновым и Генштабом». Сработал закон бумеранга…
Да… На этом игры по «ранее установленным» правилам были прекращены, и началась новая жизнь без конспектирования речей высочайшего Руководства, без еженедельной партийной учёбы и Высшего политического образования в Университетах марксизма-ленинизма. Наступила – лафа!
Единственное, что тревожит – это перспектива изгнания с сайта мультиматерного студента… Ведь если пригревшие меня на сайте Геннадий Столяров и хозяин сайта таинственный Хоха догадаются, что Университет марксизма-ленинизма – это уже не «матерь». Институт им. Лесгафта, в котором я «проучился» неполных 2 года и сбежал «по собственному желанию» - это тоже не матерь, то остаётся только Военмех…
Кстати, Военмех – это тоже не «матерь», а скорее всего – Отец.
Таким образом, я не только не мультиматерный, а полностью «безматерный»…
А если ещё Государственная Дума примет в последнем чтении закон о запрете выражений с упоминанием родственников по материнской линии, то мне окончательно хана! Не докричишься же до сильных мира сего, используя набор интеллигентных слов… А, что будет с Россией? Это же полный крах! Ну, в промышленности, в сельском хозяйстве, в социальной сфере – там матерись, не матерись… Ничего не поможет! А как же в армии, на флоте и в авиации? Как заставить солдат вылезти из окопов и броситься на врага? Вы можете себе представить, что будет, если командир обратится к солдатам: «Господа, убедительно прошу Вас по возможности покинуть окоп ….». Ещё хорошо, если от солдатского хохота у врагов лопнут барабанные перепонки, а у танков заглохнут двигатели. А если нет? А на флоте? А в авиации? Люди перестанут понимать друг друга! Такое обращение командира к подчинённому, когда вокруг рвутся снаряды и свистят пули, будет восприниматься как издевательство над личностью. А личность при наступившем капитализме – это же понятие священное!
Я в полном тупике. Раньше хоть существовали чёткие правила игры, соблюдая которые, можно было найти выход из любой ситуации. Теперь – никаких правил… Одни пришли и ….., другие, назвав себя каким-то «Левым фронтом» хотят прийти, чтобы тоже….
А если ещё с сайта выпрут – куда податься «крестьянину»? К тому же и материться будет нельзя.
Одна надежда на Вас. Может быть Вы мне посоветуете, как сохраниться на мультиматерном сайте.
|