Глава 6
Мой старший морской начальник
(Геннадий Столяров)
6.1. Потомственный дворянин
Государственными комиссиями по приёмке ЭВМ, Межведомственной научно-технической комиссией по математическому обеспечению ЭВМ (1966-84) и Советской частью Комиссии многостороннего сотрудничества Академий наук соцстран по проблеме «Научные вопросы вычислительной техники» (КНВВТ) руководил директор Вычислительного центра АН СССР академик Анатолий Алексеевич Дородницын. Я же, по роду своей деятельности, был подотчётен этим комиссиям и по приглашению Анатолия Алексеевича имел честь и удовольствие работать в них. Поэтому, с какого борта ни заходи, он был моим «старшим морским начальником».
Для представления масштабов его личности и деятельности, я начну с краткого изложения воспоминаний его сотрудников А. Д. Смирнова (из ЦАГИ) и П.И. Чушкина (из ВЦ АН СССР).
http://www.computer-museum.ru/galglory/dorodn1.html и
http://www.ccas.ru/personal/aador/ador.html
Анатолий Алексеевич Дородницын (1910 – 1994) всемирно известен своими выдающимися научными трудами по вычислительной математике, сверхзвуковой аэродинамике и динамической метеорологии, плодотворной научно-организационной работой, талантом педагога и деятельностью интернационалиста.
Происходя из знатного старинного дворянского рода, соперничавшего с родом Пушкиных за место при троне, он, в целях личной безопасности, поступил в периферийный техникум в Грозном. За год до окончания техникум был преобразован в Институт нефти. Потом работал «далеко от Москвы» наблюдателем и начальником сейсмических геологоразведочных партий на Урале, в Башкирии и в Туркмении. Затем занялся расшифровкой сейсмограмм. Увлекся математикой - численными методами решения гидродинамических задач. Эти увлечения отмечены премиями: каскадом Сталинских (1946-47-51) - за исследования аэродинамики самолета при больших скоростях полета, за разработку крыльев для скоростных самолетов и исследования по аэродинамике; Ленинской (1983) - за работу по вычислительной технике; СовМина (1981) - за создание системы автопроектирования сложных изделий машиностроения; им. Н.М. Крылова АН УССР (1971) - за асимптотические методы решения уравнения Ван дер Поля и некоторых других классов дифуравнений; им. А.Н. Крылова (1974) - за численные методы аэродинамики; им. В.М. Глушкова (1983) - за разработку машинно-ориентированных методов обработки данных; звездой Героя (1970), пятью орденами Ленина и др. Его работы по метеорологии стали основой шести новых научных направлений. Он был избран академиком, минуя членкора.
В числе первых осознав роль ЭВМ для научно-технического прогресса, он приложил большие усилия, чтобы придать информатике в нашей стране статус отдельной науки. Содействовал внедрению ЭВМ в народное хозяйство и научные исследования. Создал первый в стране Вычислительный центр АН СССР и был его директором (1955-89), в ЦАГИ - сектор по ракетно-космической тематике (1950) и стал зам. начальника ЦАГИ (1952-60). Много сотрудничал с С.П. Королёвым по расчетам динамики мощных ракет-носителей. Руководил Научными советами, Комитетами и Комиссиями СовМина, ГКНТ и АН СССР по вычислительной технике, системам управления и математическому обеспечению. Он один из организаторов (1959) и президентов (1968-71) Международной федерации по обработке информации IFIP.
Был блестящим лектором. Читал лекции в Институте прогнозов, Ленинградском горном, аспирантуре ЦАГИ, МАИ, МГУ; участвовал в организации МФТИ, где заведовал кафедрами аэродинамики, прикладной математики, матфизики. Способным студентам читал в институте и у себя дома расширенные курсы по математике. Большое внимание уделял подготовке научных кадров для союзных республик и соцстран. Был приглашённым докладчиком иностранных академий и международных конгрессов. Среди его учеников - ученые всех рангов, от кандидата наук до академика.
Анатолий Алексеевич был весьма разносторонней личностью. Интересовался музыкой, историей, литературой, изобразительным искусством. C уважением относился к культурным ценностям людей всех национальностей.
Решив усовершенствовать систему классификации моллюсков методами распознавания образов, стал собирать коллекцию раковин, потом кораллов, минералов, птичьих яиц, монет. Любил змей, доказывал их необходимость и полезность. «У меня дома живет гюрза в аквариуме, я ее кормлю белыми мышами. Она меня узнаёт и позволяет гладить себя по голове" - и демонстрировал это. Если гость не брезглив, угощал крепкой лекарственной змеиной настойкой.
Ко всем видам спорта относился отрицательно. Впрочем, сам был в хорошей спортивной форме: плавал, ходил по горам, был замечательным наездником (в юности на сейсморазведке четыре года провёл в седле), ловко лазил по деревьям за птичьими яйцами.
Шахматы не любил. Когда после обеда видел сотрудников, продолжающих шахматные баталии, сердился: - "Уж лучше бы вы в карты играли! При игре в шахматы задействованы те же клетки мозга, что и у математика при его работе. Их нельзя утомлять. А карты не требуют таких усилий и являются отдыхом». И сам азартно «отдыхал». Любил рассказывать новые анекдоты.
Вне зависимости от политпогоды всю жизнь над его столом в кабинете висели только два портрета - его учителей механика Н.Е. Кочина и конструктора С.П. Королёва.
6.2. Беловежская Пуща, Беловежская Пуща…
Далее мои штрихи к портрету А.А. Дородницына.
Видеть Анатолия Алексеевича наездником мне не довелось. А вот каким он был автогонщиком и древолазом, могу рассказать.
Однажды Дородницын приехал в Минск для ознакомления с работой вычислительных подразделений и рассмотрения заявки Академии наук Белоруссии на вычислительные машины. Зная его страсть к живой природе, президент Белорусской Академии Н.А. Борисевич поручил мне и директору ВЦ А.С. Метельскому сопровождать Дородницына в поездке на выходные в Беловежскую Пущу. Завершив дела в пятницу, приготовили для академика болотные сапоги требуемого размера. (Это - отдельная песня. Когда я спросил его размер обуви, Анатолий Алексеевич в шутку заметил:
- Ой, Геннадий Константиныч, карьеру в академии Вы трудно будете делать. Начальство надо знать в лицо и спереди, и сзади!)
Из гаража сообщают, что выделенный нам ЗИЛ ещё часа два-три простоит в ремонте. Решили время зря не терять и ехать на новеньком жигуле Метельского. Он и водителем был новеньким, поэтому вёл аккуратненько. Анатолий Алексеевич не выдержал:
- Анатолий Семёнович, давайте поменяемся местами!
И стрелка спидометра ушла к 120. Для машин и дорог 70-ых это был очень неплохой показатель. На каскадёрских обгонах бледный Метельский шепчет:
- Ой, мамочка! Он мне сейчас машину разобьёт!
- Толя, не о том молишься. Чёрт с ней, твоей новой машиной! Самим бы в живых остаться!
Когда я рассказывал об этом во ВЦАНе, никто не удивился. Говорят, что, когда академик был в Киеве, поздно вечером ему позвонили из Москвы: ЧП на испытаниях. Анатолий Алексеевич за руль - и в ночь. Перед первой заправкой под Киевом у него вылетел аккумулятор. И он, «прикуривая» на заправках, к утру был в Москве.
Добрались мы до Пущи с ветерком. Разместились в гостинице. Директор заповедника, биолог, повёл нас по музею. Флора-фауна. Зал птиц. Чучела, гнёзда. Сотни разнообразных яиц разных размеров, форм и расцветок. Даже под цвет и форму чёрного квадрата Малевича. Вдруг около одного гнезда академик останавливается и говорит:
- Таких яиц не бывает!
Директор превращается в соляной столб. Ему-то сказали, что важный гость – сверхзвуковой аэродинамик.
– Да, действительно, это плод нетрадиционной любви чайки с какой-то поганкой. Потомство нежизнеспособно.
После этого беловежская фауна и весь персонал заповедника Дородницына страшно зауважали.
Наутро отправились бродить по Пуще. Увидев гнилой пень, Анатолий Алексеевич оживился, стал отламывать куски и выковыривать оттуда малюсеньких улиток в красивых пёстреньких раковинках, ласково обзывая их по-латыни. Отобрав несколько штук, завернул в платок и уложил в карман.
Идём дальше. Туман рассеялся. Солнечные зайчики по дорожке бегают. Лепота! Заговорились мы с Метельским. Глядь – академик пропал! Только что шёл за нами – и нет его! Видимо к пеньку решил вернуться. Поспешили туда – нет и там! Пробежали вперёд – как сквозь землю провалился! Перепугались. Орём:
- Анатолий Алексеи-и-ич, ау-у-у!!!
А сверху:
- А зачем кричать? Я вас прекрасно слышу.
Поднимаем головы, а там, метрах в пятнадцати от земли, на ветке дуба верхом сидит академик и фотографирует гнездо.
Затем Анатолий Алексеевич повёл нас к озеру. Оказывается, он ещё до завтрака успел переговорить с егерем и взглянуть на карту. Засели там в кустах и дождались очень редкого чёрного аиста. Заодно полюбовались на рыбалку цапель и выдр. На обратном пути повстречали оленей и косуль. Дорогу перебегали белки, куницы, стремительная кабанья семейка в кильватерном строю с полутора десятками штрафников-кабанчиков в тельняшечках с продольными чёрно-жёлтыми полосками (как у зэков и крыжовника, а не как у братцев революционных матросиков). Всё бы хорошо, да главного блюда не узрели – зубров не повстречали.
На следующий, последний, день нашего пребывания в Пуще егерь с напарником возглавили поиски зубров. Был сезон вскармливания зубрят. Зубрихи выгнали из стада всех непутёвых папаш (и те не замедлили слинять по злачным местам) и проявляли крайнюю осторожность. Выследить стадо нам не удалось. Скоро пускаться в обратный путь. Егерь предложил коротким броском достичь заветной полянки, где сеют любимый зубрами овёс, и там перекусить, чтоб не тащить боекомплект обратно в гостиницу. Достигли. Увы и ах! Заветная полянка тоже пуста. Расстелили плащ-палатки. Разложили снедь. Подняли чарки «Беловежской». Слушаем рассказы егерей о повадках зубров. Как рассерженный зубр боднул лошадь и её кишки повисли на верхних ветвях сосны. И как можно громким криком и хворостиной гнать, как коров, целое зубриное стадо.
Посмотрел я на нашу компанию:
- Да мы точь-в-точь «Охотники на привале»! Нехватает только для полноты картины какого–нибудь невероятного приключения. Например, мы сейчас зажмуриваемся и медленно поворачиваемся к поляне. Открываем глаза, а там – стадо зубров!
Обстановка располагала к шуткам. Все так и сделали. Открываем глаза, а там – большое стадо зубрих с зубрятами спокойно у нас за спиной жуют овёс и сосут мамок!!! Академик за свой фотоаппарат - и в кусты. Мы любуемся мирной семейной сценой. Вдруг за пару секунд всё стадо перестраивается: зубрята в центре, а их сплошной стеной, рогами наружу, окружили сердитые мамки, под тонну весом каждая. Егеря в страхе:
- Сейчас они академика затопчут!
Хватают ветки и с криком наступают на стадо. Мы бегом за ними.
– Не бежать! Идти спокойно! Кричать громко!
И, действительно, стадо, увидев неадекватных, но неспешных бузотёров, повернулось и с достоинством удалилось в лес.
А на поляну нам навстречу, страшнее зубра, академик:
- Что же вы мне такую съёмку испортили!!!
- Анатолий Алексеевич, так они бы Вас затоптали!
- Ну как же они меня могли затоптать, если я сидел на дереве!
6.3. Отдельные зарисовки
***
Однажды в Узбекистане проходило заседание Рабочих групп Комиссии многостороннего сотрудничества Академий наук соцстран по вычислительной технике. Во время экскурсии по Самарканду Дородницын пригласил нескольких делегатов посетить с ним медресе. За время своих геологоразведочных экспедиций по Средней Азии Анатолий Алексеевич проник в детали местного быта и выучил тюркские языки. У ворот медресе он что-то сказал служке. Тот, приподняв полы халата, бегом поспешил внутрь. И навстречу нам, также приподняв полы халата, засеменил муфтий. Очень уважительно поприветствовал Дородницына. И пригласил нас в молельный зал. Академик и муфтий погрузились в философскую беседу и толкования Корана. Некоторые суры Анатолий Алексеевич цитировал наизусть. А нам вынесли старинные священные книги на нескольких языках, иллюстрированные кружевными узорами. Занимательно, что первым словом, которое я разглядел, открыв наугад английскую версию Корана, было «байт».
На обратном пути в гостиницу кто-то посетовал:
- Ох, как жарко!
Академик, опираясь на опыт среднеазиатской геологоразведки, возразил:
- Жарко не бывает. Бывает тепло и холодно.
***
Сотрудники академика с восторгом рассказали мне и такие, весьма характерные для Анатолия Алексеевича, истории.
В 1951 г. он был выдвинут в членкоры АН СССР. Когда при голосовании остались только две кандидатуры – его и отставшей по количеству голосов вдовы его учителя Кочина, Анатолий Алексеевич снял свою кандидатуру в её пользу. На выборах 1953 г. мест членкоров по гидродинамике не было. Дородницын – многосторонний ученый, и его классические работы по обтеканию вершин и гряды гор с учетом сжимаемости воздуха были вне конкуренции. Его избрали подавляющим числом голосов сразу на звание академика по метеорологии, минуя членкора.
***
Как-то с зияющих высот власти в ВЦ явилась «шишка» с настойчивой просьбой поддержать решением Учёного совета выдвижение в членкоры научноимпотентного сынка ещё более важной шишки. Явление сие украшает бурьянные поля науки и по наше время. Поморщившись, Дородницын направился на заседание.
В перерыве появляется академик. С неизменной сигаретой. Надо видеть, как он держит сигарету! Левой рукой, вывернутой ладонью кверху. Три первые пальца нежно поддерживают мундштук снизу, не охватывая его. Мизинец грациозно оттопырен. С удовольствием затянувшись, академик, также не без удовольствия, сообщает просителю:
- Я поставил на голосование Ваш вопрос.
Результат: ЗА – НОЛЬ, ПРОТИВ – ЕДИНОГЛАСНО. 6.4.«Азбука - копейка» для руководящих работников
«Азбука-копейка» была написана мной в 1968 году в эпоху сплошной АСУнизации-профанации как шутка с намёком на то, что, занимаясь автоматизацией-информатизацией, не мешает и задумываться над тем, ЧТО, ЧЕМ, ЗАЧЕМ И «ПОЧЁМ» мы информатизируем/автоматизируем. Первоначальное название статьи: «Азбука-копейка для руководящих работников по вЫнедрению АСУ из народного хозяйства».
Несмотря на бинарную простоту построенной феноменологической модели, «Азбука-копейка» наглядно демонстрировала безнадежную неэффективность и стрельбы из пушки по воробьям, и вычерпывания моря ложкой. Она притом и поправляла-развивала более примитивные «линейные» или от силы «экспоненциальные» модели авторитетов того времени и не противоречила накопленным практиками эмпирическим "законам поведения" больших систем.
Однако профильный журнал, в который я обратился, без мотивировки уклонился от публикации.
Узнав об этом и прочитав «Азбуку-копейку», член-корреспондент АН СССР Святослав Сергеевич Лавров (между прочим ленинский лауреат по задачам управления королёвскими ракетами) предложил мне погасить ехидство и сменить название на серьёзное. После чего показал её академику А.А.Дородницыну. А Анатолий Алексеевич направил статью в «Доклады АН СССР», где она и была немедленно напечатана под заголовком «К вопросу об эффективности больших систем» (Доклады АН СССР, т. 189, № 2, 1969, с: 265 – 268).
***
Во всякой шутке есть доля ... (подставь требуемое).
И совсем не шуточное дело - как правильно подобрать себе болезни. Но об этом - отдельная песня.
|